Глава 7. Как Кришнадас от царского гнева спасался

7. КАК КРИШНАДАС ОТ ЦАРСКОГО ГНЕВА СПАСАЛСЯ

Чаран Чандра Кришнадас, актёр из Шринагара, много лет гастролировал по всей Индии, и повсюду выступал в одной и той же роли. Играл он синекожего пастушка, который потом оказался царевичем, а на самом деле был богом - ну, то есть, Кришну он изображал. Был Кришнадас молодым и красивым, голос имел высокий и звучный, превосходно играл на флейте и знал наизусть тысячу двадцать восемь божественных песен. С такими талантами он не бедствовал: одевался как принц, питался как два принца, родителям каждый год корову покупал, двух сестёр замуж выдал - но сам о женитьбе и не помышлял. Ему какой-то бабА напророчил, что с потерей девственности потеряет он и красоту, и голос. Кришнадас впечатлился и дал обет никогда не прикасаться к женщине. И соблюдал его неукоснительно, вопреки всем бесчисленным соблазнам.

Однажды осенью приехал Кришнадас в Уджайн. Случилось это на праздник Дивали, когда вся страна десять дней гуляет, а певцы и музыканты в три смены работают. Юного красавчика в городе полюбили, каждый вечер в богатые дома звали, деньгами осыпали, подарками задаривали. А один местный художник взял да нарисовал Кришнадаса в образе Кришны. Отличный портрет получился - ну, прямо как живой.

Кришнадас на себя взглянул - и глаз оторвать не смог.

- Чудо как хорош! - только и вымолвил. - И сколько же ты, братец, за такую картину хочешь?

И на художника оглянулся - но не нашёл ни его самого, ни его каморки. Вся обстановка за пределами портрета переменилась вдруг разительно.

Теперь здесь была богатая спальня с высокой кроватью. Портрет висел на стене, перед ним курились благовония и горели светильники. А рядом стояла прекрасная женщина, вся в шелках и в золоте, и удивлённо на Кришнадаса таращилась.

Кришнадас, не менее удивлённый, на неё уставился. "Что это??? Откуда???? Кто это??? Где художник???" - такие вопросы вертелись у него в голове, и лишь гулкое эхо служило на них ответом. Красавица, между тем, первая опомнилась. К юноше подошла, присела, к босым ступням его нежно прикоснулась. И, глядя снизу вверх, сказала проникновенно:

- Джай, джай, Шри Кришна! Джай, Возлюбленный! Благослови Апрадити, самую преданную из твоих преданных!

Руки её были мягкими и тёплыми, глаза большими и влажными, волосы пахли розой, голос звучал влюблённо и соблазнительно, - и почувствовал юноша, что оставаться рядом с этой женщиной нельзя ни минуты. Ещё немного, и руки сами начнут её трогать, и лишится он своей драгоценной девственности, а с нею и красоты, и голоса. Он ведь не каменный был, и к женским прелестям отнюдь не безразличный.

Отпрянул он от красавицы - но она ухватила его за щиколотки и отпускать явно не собиралась.

- Не покидай меня, господи! - воскликнула. - Прости свою Радху, побудь с ней ещё немного!

"Кажется, она принимает меня за Бога, - догадался Кришнадас. - Ну, что же, покажу я ей тогда вселенский Божий гнев, как меня бабаджи учил!"

Оттолкнул женщину, взглянул на неё, как Кришна на Камсу, и с металлом в голосе произнёс:

- Прочь, презренная! Не будет тебе моего благословения! Силой колдовства, ради собственной похоти вызвала ты меня сюда - о, сколь великий грех сотворила ты, неразумная! Убирайся с глаз моих и совершай лунное покаяние четыре месяца подряд - и лишь после этого ты, быть может, заслужишь прощение!

Красавица побледнела и скукожилась. Кришнадас обрушил на неё ещё один суровый взгляд и величественно удалился.

Вышел из спальни - попал во внутренний двор, просторный и чистый, с галереями по краям и бассейном посерёдке. Двор этот Кришнадасу знакомым показался. Пригляделся - и точно: выступал он здесь недавно. Это же дворец Гандхарва Сены, царя царей индийских!

"Ой, беда-беда! - подумал Кришнадас. - Ночью во дворце, незваный-непрошенный, да ещё и наедине с женщиной! А она-то, небось, царская родственница… или, не дай бог, жена… Как бы отсюда выбраться, чтобы охрана не заметила?"

И тут его как раз охранник и заметил. И закричал:

- Эй, стой! Кто такой?

Кришнадас, понятно, стоять не стал, а рванул во всю прыть из дворца на улицу. А дворцовая стража за ним в погоню, а городской патруль наперерез. До самой реки его гнали, отстали только тогда, когда он в воду бросился. Кинулись стражники лодку отвязывать - а Кришнадас тем временем на другой берег переплыл и в лесу затаился. Только тем и спасся.

Просидел Кришнадас всю ночь под кустом, от каждого шороха вздрагивая. А потом, не заходя в город, отправился пешком на запад. В Уджайне остались у него роскошные одежды, украшения, дорогие подарки от поклонников - но вернуться за ними юноша не решился. А деньги все у него были с собой, в поясе замотаны.

Шёл он лесами да просёлками, избегая больших дорог и городов. Осень выдалась непривычно жаркая, и с каждым днём не холодало, а только жарче становилось. Через пару дней узнал он от крестьян, что дальше станет ещё жарче: весна на исходе, лето на подходе. Кришнадас был этой новостью ошарашен: как же так, только что осень была - и вот те на, уже лето! Куда же подевались зима и весна? Но, как бы то ни было, а в летнюю жару на западе делать было нечего. И Кришнадас повернул на север - во Вриндаван, где Кришна масло воровал. Во Вриндаване его всегда рады были видеть и слышать.

В городе Раджгархе (а это неделя пути от Уджайна) зашёл он на рынок - и моментально был остановлен городскими стражниками. Кришнадас назвался чужим именем, и ему поверили; но затем пожелали проверить, что у него в котомке. А там был полный костюм Кришны: бусы, браслеты, венец и флейта.

При виде этих невиннных предметов стражники переглянулись, и один из них спросил:

- Паренёк, а это у тебя для чего? Кришну изображаешь, что ли?

И что-то подсказало Кришнадасу, что правду говорить сейчас не следует.

- Ну, что вы, какой из меня Кришна? Это я в лесу нашёл, - так он им ответил.

Стражники давай его расспрашивать: где, да когда, да можешь ли место показать? Кришнадас отвёл их на место своего последнего привала и пошёл дальше, минуя Раджгарх. Свобода обошлась ему в два часа разговоров и два десятка рупий, и с тех пор он больших городов избегал. Даже Гвалиор хотел обойти стороной - но не вышло.

Недоходя до Гвалиора, заночевал он под навесом на краю леса. Навес тот был вроде трактира: хозяин брал за ночлег какие-то копейки, а хозяйка стряпала постояльцам какие-то лепёшки. Кришнадас им СЕРЕБРОМ заплатил и сразу богачом прослыл. Трактирщик вокруг него засуетился: и мёд ему впарить пытался, и чарас, и шафран, и домотканый холст, а под конец предложил КОНЯ. Холёного, с седлом и сбруей, и всего за пятьдесят рупий.

Тут бы Кришнадасу и насторожиться: откуда в таком убогом хозяйстве такая роскошная скотина? И почему так дёшево? Но он целый месяц пешком прошагал и от ходьбы измучился. Поэтому, не вдаваясь в подробности, заплатил он мужику полсотни, и дальше верхом поехал.

Однако далеко не уехал. В тот же день остановили его два вооружённых всадника и сурово спросили:

- А что это у твоего коня на шее?

А на шее у коня висела нитка крупных белых бусин. Кришнадас на неё поглядел и честно ответил:

- Не могу знать, господа военные. Когда я коня покупал, это на нём уже было.

Всадники вплотную приблизились, бусины осмотрели и ощупали. Один головой покачал и другому сказал:

- Да, это слоновий жемчуг нашей госпожи. И конь, и сбруя тоже из дворца.

А другой Кришнадаса за шиворот схватил и в ухо ему заорал:

- А ну, признавайся, недоносок, где ты этого коня взял?!

Кришнадас запираться не стал. Проводил военных к лесному трактиру. А трактирщик только руками развёл: впервые, мол, вижу это животное, да и этого человека тоже.

И понял Кришнадас, что никому ничего доказать не сможет и в этом деле крайним останется. Коня бросил, пожитки бросил, в лес побежал. Но всадники в два счёта его догнали, связали, поперёк седла кинули и во дворец привезли. Прямо к гвалиорскому радже Пратапу.

А раджа Пратап молодой совсем, Кришнадасу ровесник. Но свирепый! чисто демон! Маму позвал, жемчуга ей показал:

- Узнаёшь ли, матушка, своё ожерелье?

Мать раджи Пратапа, рани ДжАянти, поглядела-пощупала и говорит:

- Да, это моё.

Тогда раджа на Кришнадаса накинулся:

- Отвечай немедленно, где остальное спрятал!

И по щекам его - и раз! и другой! и третий! А на руках у него перстни тяжеленные, прямо кожу так и рвут!

Изуродовал бы он Кришнадаса навеки, но рани вовремя вмешалась:

- Остановись, сынок! Не видишь, что ли: мальчик от страха дара речи лишился. Позволь-ка, я у него сама спрошу - быть может, мне он всё расскажет.

И давай Кришнадаса по-новой расспрашивать: кто, мол, да откуда, да где ты провёл эту ночь, да где взял коня и жемчуга?

Кришнадас ей так отвечал:

- Я Васудева из Двараки... купеческий сын. Совершаю... паломничество во Вриндаван. Этой ночью я спал в лесном трактире, коня купил там же, у трактирщика, вместе со сбруей и этими бусами. Простите меня, государыня, я ведь не знал, что это ваш конь, и про жемчуга не имел понятия - думал, это просто стекляшки...

Выслушав его, рани Джаянти сказала:

- Вряд ли ты из Двараки: выговор у тебя северный. Вряд ли ты купеческий сын: ты не смог отличить жемчуга от стекляшек. Может быть, ты и не Васудева?

- Я Васудева, - повторил Кришнадас. - Выговор у меня северный, потому что... мои родители северяне. А жемчугов я никогда не видел, потому что... мы же... это.. зерном торгуем.

Но всё это прозвучало так неубедительно, что рани в ответ только нахмурилась.

- А прикажу-ка я его пытать! - раджа воскликнул. - Как всыплют ему горячих, так правда наружу и вылезет!

Рани молитвенно руки сложила:

- Прошу тебя, сынок: не порть себе карму. Прикажи лучше привести сюда того трактирщика, послушаем, что он скажет. А этот Васудева из Двараки пусть посидит в подвале да попробует вспомнить своё настоящее имя.

- Уведите его, - приказал раджа Пратап.

И Кришнадаса отвели в подвал. Надолго, как оказалось. Трактирщик-то в бега ударился, и, пока его ловили, про Кришнадаса просто забыли. Сидел он в заточении, и от тоски божественные песни пел. Сперва потихоньку, потом погромче, потом в полный голос. Вылетели песни из подземелья на улицу - стал возле окошка народ собираться. Сперва просто слушали, потом подпевать начали, потом барабаны притащили и стали там каждый вечер киртаны устраивать. В перерывах между песнями общались через окошко; но Кришнадас даже братьям-кришнаитам имени своего не назвал. Опасался он очень гнева Гандхарва Сены, царя царей индийских.

Вскоре кришнаиты явились к радже Пратапу, за Васудеву просить. Выпусти, мол, нашего брата, он не сделал ничего дурного. Не может быть злодеем человек, который так душевно поёт.

Раджа Пратап отрезал:

- Его поймали с поличным! Он ехал на краденом коне с краденым ожерельем - какие ещё нужны улики? Он заслуживает смертной казни, и жив до сих пор лишь благодаря милосердию моей матери.

И в тот же вечер спросил у рани Джаянти:

- Почему ты заступаешься за этого вора, мама? Почему запрещаешь его пытать?

- Потому что он не вор, - ответила рани. - Был бы он вором, спрятал бы ожерелье поглубже и коня бы сразу продал. Согласись, сынок: это очень глупо - в открытую разъезжать на краденом коне, да ещё и с крадеными вещами.

Раджа возразил:

- Среди воров тоже бывают дураки. Но если ты так уверена, что он невиновен, то почему не требуешь выпустить его из тюрьмы?

- Потому что он скрывает своё настоящее имя. Кто знает, что и где он натворил? Я уже написала о нём в Уджайн. Возможно, это и есть тот самый Кришнадас, которого ищет мой брат.

- Ладно, - сказал раджа. - Не будем его пытать. Подождём, что ответит мой дядя, да будут долгими его дни.

И снова забыл про узника, и не вспоминал о нём до того самого дня, когда вдруг отыскался трактирщик. Поймали его аж в Шивпури, препроводили во дворец и устроили очную ставку с Кришнадасом.

Трактирщик на этот раз в незнайку играть не стал. Едва завидя юношу, заявил уверенно:

- Это Бака, предводитель разбойников. Он заезжал ко мне и предлагал купить того самого коня, с которым его потом поймали. Тогда я соврал, что не знаю его, потому что боялся мести его сообщников.

- Есть ли у тебя свидетели, способные подтвердить твои слова? - спросил раджа.

- Вели позвать с базара Суриндера-кузнеца и Гопала-горшечника. В ту ночь они гостили у меня и всё видели.

- Я не разбойник! - закричал Кришнадас. - Я Васудева, купеческий сын, и никогда в жизни не водился с разбойниками!

- Есть ли у тебя свидетели, способные подтвердить твои слова? - спросил раджа.

Кришнадас потупился, не зная, что ответить.

- Уведите его, - велел раджа своим слугам. - А завтра к вечеру доставьте на дарбар кузнеца и горшечника. И позовите наших кришнаитов - я очень хочу, чтобы они присутствовал при допросе свидетелей.

На другой день на дарбаре (ну, то есть на площади для народных собраний) состоялся публичный суд над разбойником Бакой, который выдавал себя за Васудеву из Двараки. Первым обличил его трактирщик, вслед за ним выступили горшечник и кузнец. Оба они опознали Баку и в один голос заявили, что видели, как он привёл краденого коня. Слушая их речи, раджа Пратап победно поглядывал то на кришнаитов, то на свою мать. А дослушав, заявил:

- Вина подсудимого доказана. Проникнув ночью в мой дворец, он похитил моего коня вместе с седлом и сбруей, ожерелье моей матери и множество других ценных вещей. А посему постановляю: пытать его до тех пор, пока не скажет, где спрятано украденное, а затем отрубить ему голову!

Тяжкий вздох прокатился по толпе. Многие жалели сладкоголосого красавца, но никто не мог ничего возразить против столь несомненных доказательств. И тут неприметный писарь, сидевший у ног раджи, поднял голову и сказал:

- По справедливости, государь, следует наказать трактирщика за враньё, а горшечника и кузнеца - за лжесвидетельство. А юношу надо отпустить с миром: он не Бака, и не разбойник, и знать не знает, где спрятаны драгоценности.

- В своём ли ты уме, Абхишек? - воскликнул раджа. - И чем ты можешь подтвердить свои слова?

- Драгоценности лежат под кроватью в моей комнате. Вели принести их сюда, и ты убедишься, что я говорю правду. Я сам украл их из спальни государыни; а до того совершил ещё семнадцать краж в самых богатых домах города.

- Ну и дела… - только и вымолвил раджа. - Так, выходит, ты и есть знаменитый разбойник Бака?

- Нет, государь, - ответил писарь. - Я не Бака и не его сообщник. Я его создатель. И знаменитый разбойник, и вся его банда - всего лишь порождения моей левой руки.

И рассказал всем собравшимся такую историю:

Музыка: Марсикано, Кайя Проджект, Питер Райт, Кронос
Текст читал Дмитрий Гайдук
Продолжение следует